Реферат — сборник бесплатных рефератов

На сайте 100500 рефератов в 150 категориях	Искать реферат
Рефераты на 5 с плюсом С нашим сайтом написать реферат проще простого

Категория: Лингвистика

версия для печати

Страница: [1] [2]

«Навськая дочка»: до выяснения названия мифопоэтического образа захиднополиського заговоры

Старинный заговор с апелляцией к загадочной Навский дочери было записано в марте 1996 г. во время экспедиционного выезда в село Яполоть Костопольского района Ровенской области от шистдесятиодноричнои местной жительницы: " вдруг, разом, золотой князе./ Пуд сердце не пуивай, / бокув НЕ распинают, / в чиресла не впадай. / Стань себе пуд пупом, / как Корина пуд дубом. / Сядь себе на крислечко, / на золотое мисцичко. / Здесь тебе будет питение, идение / и легкие спочивание. / Н а в с ь к а я д о ч к а, / золотой ключ, / на место становись ". Подобные фольклорные тексты неоднократно приходилось фиксировать и в другихнаселенных пунктах Западного Полесья. Однако произведение с концовкой, в которой содержалось бы обращение к мифическому существу, что названная Навский дочерью, нам еще никогда не встречался и, как позже оказалось, в фольклорных сборниках или каких научных работах не встречается. За несколько лет, как был записан этот мифопоэтический текст, накопилось немало новогополевого материала и была подобрана соответствующая научная литература по этой теме.

Описательный образ Навськая дочь в приведенном устнопоэтического образце не является главным, а упоминается для создания максимальной полноты о другой фольклорный персонаж. Этим другим определенно центральным образом является враз-золотой князь. Поэтому вполне правомерно, что следующим шагомнашего исследования станет раскрытие семантики именно этого главного персонажа, который, как дальше выяснится, очень родственен с образом Навский дочери и в значительной мере дает ключ для его дальнейшего понимания.

В отличие от образа Навский дочери, вдруг не является единичным и раритетным персонажем замовляльних текстов. Его локальные варианты зафиксированы вчетырнадцати известных нам заговорах с захиднополиського украинского-белорусского пограничья. Такая относительно небольшое количество записей вырисовывает четкую картину условного ареала этого образа. Так, на украинской территории его часть находится, главным образом, в междуречье Горыни и Стохода на границе двух административных областей Волынской — населенныепункты Стобихва, Тоболи Камень-Каширского, Комарово, Розничи, Заречье Маневичского и Липно, Холоневичи Киверцовского районов, и Ривненской — Яполоть Костопольского и Боровое Заричнянського районов [10, № 63]. На белорусской территории этот персонаж фигурирует лишь в трех текстах заговоров, записанных на Берестейщине, в частности в Лахви Лунинецького иВойцешин Березовского районов [10, № 65, 68, 69]. В очерченном ареале название этого фольклорного образа является относительно неизменной, а ее варианты отличаются между собой лишь локальными фонетическими и словообразовательными особенностями захиднополиських говоров, например: вразик (Розничи МНО В), вразик (Заречье МНО В), вразичок (Стобихва К-К В) , вразочок (ЛипноКВР В), вразучок (Холоневичи КВР В), вразойко (Тоболи К-К В).

Однако вразойко, как называют его ласково полищуки, не является сугубо региональным захиднополиським фольклорным образом. Он имеет значительно более широкий — общеукраинский статус распространения. Утверждать об этом дают нам право тексты заговоров из сборника народной магической поэзии "Вы, звезды-зорици ..."и записи Василия Милорадовича, которые фиксировались и осуществлялись сборщиками в период с конца XIX — до советских времен XX в. Все пятнадцать произведений были записаны преимущественно в центральных регионах Украины: наибольшее количество — на Полтавщине, а также в Кировоградской и Звенигородщине.

В отличие от захиднополиських соответствий в центральноукраинскихпроизведениях нет такого количества вариантов названий этого персонажа. Доминирует название сразу и лишь несколько раз упоминается згрубиле номинативная образования вразище [2, 101, 105]. Региональной спецификой названий Центральной Украины является то, что вдруг в фольклорных текстах давались всевозможные мужские имена. Скажем, в одном из заговоров он упоминается аж восемь раз, каждый разполучая новое имя: это Иоанн, то Степан, то Денис, то Демьян, то Роман, то Голян, то Тарас, то Танаса [2, 101, 102]. Кроме того, в обращениях поэтических текстов встречаются и другие имена (например, Влас, Афанасий) [2, 104].

Что же кроется за фольклорным образом вдруг-золотого князя, реальную почву его создания и мифопоетизации? По нашему мнению,именно с такой стороны необходимо подходить к раскрытию семантики поэтических образов окказионально-обрядового фольклора, к которому относится и назван заговоры. Такого же направления в исследованиях советовали придерживаться и некоторые отечественные ученые. Так, известный исследователь заговоров Виктор Петров по этому поводу утверждал: "Образ в фольклоре никогда не существует сам по себе.Он не существует как произвольный плод фантазии, ни поэтической, ни мифологического и никакой другой ... Образ в словесном тексте творится в соответствии с практической цели данного фольклорного акта. Образ имеет идеологическое содержание и практически-функциональный характер ... Этот тезис является лучшей ориентационной указанию при анализе восстания образа в заговорах "[6, 2; 9; 55].

Сосредоточениепроизведений? Оказывается, тот же мгновенно, под поэтическим образом которого подразумевалась вполне конкретная реалия, а именно — физиологический орган, находившийся в поясной части тела в области живота недалеко от желудка (жилудка). Такое место размещения вдруг какой-то мере отражает существующее в текстах и ??приложенных к ним комментариях соответствующая народная терминология,которая в общих обрядовых манипуляций имела как непосредственное, так и косвенное отношение, например: постановлять мгновенно (Холоневичи КВР В), подгонять мгновенно (Тоболи К-К В), замувляты вразик (Холоневичи КВР В), пудбираты живота (Заречье МНО В), уговаривать живота (Стобихва К-К В), пудбираты жилудка (Заречье МНО В).

Поводом к началу леченияи использование заговоров или молитв становились случаи смещения сразу на сторону. На предыдущем месте его могли установить лишь отдельные знающие люди, которых в селе чаще всего называли знахарями, знахарки или просто дедом или бабой. Вот что рассказывала о последней из них старенькая жительница Западного Полесья: "Вдруг лечили, пудбирале, буле такие бабе ... Потому как уже придеттебе, у таких в пуп упре пальца и там ни бухкае, то уже знает, что он пудорваний, что он где-то сбоку уже. И бире его подгоняет в пуп. То то несколько раз пудбирае и говорит молетву ... «(Тоболи К-К В).

Вина в том, что сразу отходил с места, лежала, как правило, на самом человеке, который из-за чрезмерного переобтяження при тяжелой и изнурительного трудаподрывалась. Поэтому болезненное состояние с болями в области живота на Западном Полесье и в других регионах Украины время так и называли — пудорвою (Мельники-Речицкий РТН В). Чаще она возникала у мужчин, которые физически работали больше, реже — у женщин. Однако у некоторых она могла произойти еще и по другой причине — от осложнений при родах, когда случалось,что сразу выходил вниз и накручивал шишечки [2, 102].

Внешние субъективные факторы, от которых возникала движение, часто перечислялись в самых окказионально-обрядовых текстах. Так, по народным представлениям эта немощь могла привести вредным наваждение через пищу или питье: Вразичку-братец, / что ты воспротивился? / Или с иття, или из питья, / или сважкеи труда? (Стобихва К-К В); ли ты, вдруг, водяной, или ты, вдруг, наидяний, / ты, вдруг, с напитка? [2, 102].

Находясь после смещения вне назначенным местом, сразу вел себя беспокойно и дезорганизовував внутреннее спокойствие и порядок в организме. В замовляльних текстах такой неестественное состояние мгновенно подвергался процесса антропо-или зооморфизициии сравнивался с аналогичным человеческим или животным. Это ярко иллюстрирует экспрессивная лексика и меткие поривнянняя: испугался [2, 106]; взбунтовался [2, 81]; опротивел (Стобихва К-К В); колет, как баран; ревет, как бык [2, 106]; рылом роет; грызет гризьбою [2, 104]. Так же объясняется и конкретизируется его неадекватное агрессивное поведение по отношению к другимчастей и органов тела: ходит по животу; въедается, упивается, рубит в спину; знобит за плечами; подпирает, упивается, подступает, подворачивает под грудь; распинает, упирается в стороны; ломит в поясницу; заедает вне тазобедренные; порет на кишках ; сушит, Тира, вялить тело; бьет в голову; расточает, тошнить лицо; тошнит, вялит, сосет, тошнить, сушит сердце,пудпивае под него; ломит кости, ходит по ним; пьет (сосет, сосет), Тира, расточает, гонит кровь; сушит жили, ходит по ним; впадает, вступает в низ; впадает в ягодицы.

Конечной целью комплексного обрядового лечения было возвращение вдруг на его естественное место пуд пуп, о чем свидетельствует приведенный в начале исследования фольклорный образец и другие записи(Липно, Холоневичи КВР В; [2, 103; 14, 82]). Такое его расположение следует, очевидно, объяснять исходными событиями в жизни человека — его рождением, когда закладывалась в гармоничном взаимоотношении вся внутренняя физиологическая система органов, в том числе и мгновенно. Иногда это упоминается в самих текстах заговоров как весомый аргумент в пользу выполняемыхобрядовых действий: Там тебя Богородица породела. / Там тебе место встановела (Тоболи К-К В); Марина Ксеню вродела, / на место сразу пустановела / и зурою впаразала (Холоневичи КВР В); Иди на свои города, / где тебя мать родила, / я тебя остановил [14, 84].

Однако значительно чаще вместо отчетливо физиологической характеристики местоположение сразу втексте передавалось с помощью устнопоэтического образа золотого кресла или какого другого варианта, например: Вразику-братец, / стань на мисцичку, / золотом крисличку (Розничи МНО В); Зийды, ясный месяц, / в золотое крисличко (Комарово МНО В); Вразику, на мисцичку сядь себе, / в Божий Матира крисличку (Липно КВР В); Там тебя мать родила, / на шелковуюпостель постелила (Стобихва К-К В). Несколько иначе в определенно христианском духе месторасположение вдруг охарактеризовано в заговор с села Холоневичи Киверцовского района Волынской обл. Стань ты на меры, / на Божий ухвиры.

В связи с рассмотрением образа вдруг требует детального анализа и сам текст захиднополиського заговоры, в котором фигурируетзагадочная Навськая дочь. Со структурно-функциональной стороны в этом произведении можно выделить три основные особенности относительно исполнителя-текста-адресата, которые составляют о нем целостное представление как о типичном устнопоэтического образования окказионально-обрядового фольклора. Первая особенность касается исполнителя замовляльного текста, т.е. того лица, которое проговариваетего с утилитарной лечебной целью. Имеющийся окказионально-обрядовый произведение позволяет достаточно точно охарактеризовать этого человека, выяснив его позицию относительно изображаемого в фольклорном тексте. Определение позиции исполнителя вырисовывает четкую картину взаимоотношения двух временных планов: историко-реального, то есть фабульного времени, в который происходит событие,и повествовательного времени с пространственной точке зрения, что обусловливает изложение событий и фактов с различной степенью обобщения [7, 74]. Из трех форм проявления повествовательной позиции, которые выделяют современные украинские фольклористы, для этого заклинания свойственна третья — внутренняя позиция. Она характеризуется, прежде всего, тем, что исполнитель вместе с враз и Навский дочерьюсам выступает одним из персонажей, повествуя о самом себе. Кроме того, повествование представляет собой осторонний монолог и ведется на уровне Я (говорящий: исполнитель) — Ты (слушатель: вдруг, золотой ключ, Навськая дочь). В рассказе доминирует повелительное наклонение (не пудпивай, не распинают, не впадай, стань, сядь, становись) в сочетании с фрагментарным действительным будущеговремени (Здесь тебе будет питение, идение / и легкие спочивание). Для текста также характерна демонстративная субъективность и эмоциональность высказывания: золотой князь, крисличко, мисцичко и т.д. Динамику изображения характеризует чередование и изменение текстовых инвариантных единиц, которые выступают своеобразными командами, приказами.

Вторая особенность,характеризующая заговоры, отражает позицию адресата, то есть того, кому оно проговаривается. Она имеет целью выяснить, адресат является какой посторонним человеком, или им выступает сам исполнитель. Иными словами, речь идет о гетеро-или автосугестивнисть [9, 67-75] окказионально-обрядового образования. И с ее определением в этом заговоры возникают определенныетрудности. Они связаны с тем, что при записи фольклорного образца информатор не включил в структуру текста момента гетеро-или автосугестивнои характеристики. Ее отсутствие как здесь, так и в других произведениях, — явление довольно распространенное, которое можно объяснить тем, что характеристика адресата является наиболее импровизированным, вариативным месту устного произведения и диктуетсяконкретной ситуацией. Если адресат — посторонний человек, гетеросугестивна характеристика выражается же именем адресата или более полной конструкцией вроде раб Божий (имя). Когда же адресат тождественно исполнителю, автосугестивнисть передается местоименными формами меня, мне, реже — с указанием своего имени.

Выяснить, или гетеро-или автосугестивнийэтот текст, позволяют другие традиционные образцы заговоров от мгновенно. Внимательное изучение нескольких десятков окказионально-обрядовых фольклорных образований убедительно свидетельствует, что все они, в том числе и упомянутое, является гетеросугестивнимы. Случаев автосугестивности не зафиксировано ни в одном тексте, то есть в традиционной етновербальний медицине встановляты сразу на местосамому себе не практиковалось. По словесной конструкции, в которой содержалось имя адресата, то она, как правило, содержалась в текстах перед или после глагольных форм молитвенного прошения или заключительного пожелания. Таких мест в структуре этого устнопоэтического образца есть аж шесть: перед или после глаголов не пудпивай, не распинают, не впадай, стань, сядь,становись. В любом из них и могла бы содержаться гетеросугестивна характеристика этого текста.

Характеристика последней особенности, главной среди трех, позволяет понять один из наиболее важных моментов: что представляет собой окказиональных произведение как вербальная составляющая обрядового явления. Основной задачей этой характеристики является определение апелятивнаи експликативного компонентов текста с помощью выяснения инвариантной структуры заговоры, то есть таких единиц, последовательность которых образует единый текстовый действенный механизм.

приведенный устнопоэтического образец заговоры от враз представляет собой комбинированное апелятивна-експликативне образования и в структурном плане является последовательным сочетанием такихинвариантных единиц: тройного обращения, два из которых — непосредственные, одно — опосредованное (Вдруг-1, враз-2, золотой князе-3); трех одночленных пожеланий, которые очерчивают пространственные границы и делают невозможным возможных негативных последствиях движения сразу в животе (Пуд сердце НЕ пудпивай-1, / бокув НЕ распинает-2, / в чиресла не впадай-3); двучленной пожелания, котороенаправляет орган на его естественное место (Стань себе пуд пупом, / как Корина пуд дубом-1); одночленных пожелание, которое, так же, как и предыдущее, закрепляет вдруг на предназначенном для него месте (Сядь себе на крисличко, / на золотое мисцичко −2); дарования-обещания, цель которой ускорить и закрепить предыдущую операцию установки сразу (Здесь тебе будетпитение, идение / .и легкие спочивание); двойного обращения, каждое из которых косвенно касается главного персонажа текста (Навськая дочь-4, / золотой ключ-5); одночленных пожелание, которое является конечным и итоговым в установлении органа в исходное положение (На место становись-3).

Все названные инвариантные единицы текста, за исключением дарования,является апелятивна. Их основа выражена глагольной формой второго лица единственного числа настоящего времени. Дарования-обещание является експликативним частью текста и имеет глагольную форму третьего лица единственного числа будущего времени.

Нетрудно заметить, что именно в апелятивна обращениях, которых в заговоры насчитывается пять, упомянутые всевозможные фольклорные персонажи. Однакоих количество не может совпадать с количеством выделенных инвариантных единиц. Первым аргументом в доказательство этого является тот факт, что сразу вспоминается в тексте дважды. Таким образом, фольклорных персонажей, не считая самого исполнителя, как максимум четыре. Кроме первого — сразу, никаких сомнений не вызывает выделение еще одного персонажа — Навский дочери, который,в отличие от предыдущего, является женским.

Рассматривать вместе и сопоставлять образы золотого князя и золотого ключа, оставшиеся позволяет не только существующая между ними частичная внешняя схожесть на уровне эпитетов. По нашему мнению, они касаются характеристики одного и того же персонажа — сразу. Идентифицировать с враз первого из них позволяет то обстоятельство,что они оба упоминаются в тексте в линейной последовательности трех функционально аналогичные апелятивна обращения, два первых из которых называют персонаж непосредственно, третий — опосредованно.

Основанием к отождествлению второй описательного образа и вдруг является текст заговоры со Звенигородщины из фольклорного сборника известного языковеда и фольклористаАгафангела Крымского. Золотой ключ здесь будто отмычкой сразу, и вместе с ним мыслится как органически взаимосвязанные явления: Шла мать Божья золотым мостом с Иисусом Христом, в золотом чепце, в серебряных ризах, золотой палочкой подпиралась, золотыми ключами сразу открывать, сразу произносить ... [ 8].

Не менее весомым аргументом в пользу того, что в выраженияхзолотой князь и золотой ключ следует видеть сразу, можно считать еще одну его общеукраинскую название — золотник. Тождество явлений, которые обозначают эти два имени, не вызывает сомнений, ведь существуют заговоры, в рамках которых они упоминаются вместе как синонимы: Господи Боже, помоги, и Божия Матерь / с святыми ангелами, приступать, / вдруг с середины до пупа подгонять./ От груди, от сердца, / от желудка, от матки, / по бокам, с крестца. / Выходи, золотничку, / всякими разами, / всякими молитвами ... [2, 106].

Как свидетельствуют публикации фольклорных материалов, окказионально-обрядовые тексты от золотника существовали во многих регионах Украины и в соседней Беларуси [6, № 778-830]. Наиболее известной название золотник естьв заговорах с Центрального Полесья. Так, в одной из публикаций Виктора Мойсеенко, исследователя окказионально-обрядового фольклора этого региона, с пятнадцати напечатанных текстов с пометкой «От вдруг» золотник упоминается в девяти [10, 57-62; 67; 70; 71]. Немалое количество подобных утилитарно-магических образований зафиксировал исследователь народной медициныАндрей Шкарбан. Только при историко-этнографической экспедиции по Житомирщине в 1997 г. он обнаружил их семь [4, 380]. Кроме северных областей, подобные устнопоэтического образцы еще в конце XX — начале XX в. были записаны Яковом Новицким в Днепропетровской [11, 24] и Ромуелем Кайндля — на Буковине. Второй ученый в комментариях к тексту отмечал, чтов Карпатах над Черемошем между людьми «золотником называют, кажется, рижноридни Жолудки слабости» [1, 147].

На Западном Полесье под этим названием сразу вспоминается крайне редко. Нам известны только два образца заговоров, которые записаны в населенных пунктах за пределами определенного ареала образа мгновенно. Первый исходит из Ковельщини (Старые Кошары В), второй,значительно меньше по размерам, — из села Межисить Ратновского района Волынской обл. Золотник-золотниче, / сам Господь тибе на свое место зовет.

Появление названия золотник во всех этих окказионально-обрядовых текстах, очевидно, следует объяснять одной из основных существенных признаков отображаемого понятием явления, которое можно условно охарактеризовать как золотистисть.Учитывая эти соображения, образы золотого князя и золотого ключа можно считать соразмерными и самодостаточными для характеристики центрального персонажа, которым в захиднополиському заговоры есть сразу. Итак, четыре апелятивна обращения в выделений следует связывать именно с этим фольклорным образом.

Таким образом, в захиднополиському заговорыдля нас остается невыясненным только образ Навский дочери. На первый взгляд, его можно логически связать с мгновенно, поскольку следующее опосредованное обращение и одночленных пожелания имеют к нему прямое отношение. Однако сделать это не позволяет то обстоятельство, что сразу-золотой ключ — образ мужской род, а Навськая дочь наоборот есть определенно "женским"персонажем. Поэтому, прибегая к объяснениям, можно предполагать, что в этом тексте должна была бы существовать еще одно название женского образа, который функционально подобен мгновенно. Поскольку как в тексте, так и приложенных к нему комментариях она отсутствует, то основной нашей целью становится поиск всех возможных ее вариантов.

Сразу отметим, что Навськая дочь — этоне искажен и не надуманный, а действительно аутентичный фольклорный образ. Это подтверждают обнаруженные в этом же захиднополиському ареале подобные названия с аналогичной прилагательных основ: Навский Троица, Навский Пасху, Навский четверг. В отличие от предыдущего персонажа они касаются уже не окказионального, а календарно-обрядового фольклора.

Чтобыглубже вникнуть в символический смысл фольклорных образов и понять семантику слов навськая, Навский, обратимся к словообразовательного и этимологического анализа. Так, согласно первому, оба прилагательные можно считать словоформами видсубстантивного происхождения, образовавшиеся от основания нав-с помощью суффикса-ск-и окончаний-а,-я. Достоверность такойдериватологичнои модели подтверждают другие подобные прилагательные образования украинского языка, как например киевская, черниговский.

Страница: [1] [2]

версия для печати