На сайте 100500 рефератов в 150 категориях	Искать реферат
Рефераты на 5 с плюсом С нашим сайтом написать реферат проще простого

Просторечия в романе Уласа Самчука

Категория: Лингвистика

версия для печати

Страница: [1] [2] [3]

6) фразеологию [12, 42-43].

М. А. Жовтобрюх считает, что просторечные слова характерны для простой разговорной речи. По своему значению они неодинаковы. Некоторым из них присущ оттенок фамильярно-разговорный (докторша, накуролесить, прошпетитися) или грубоватый (ляпать, нализаться, простофиля, свинство). А вульгаризмы (жрать, сдохнуть, морда) и бранныеслова (дурак, Маруда) он относит к оценочной лексики [5, 68].

Р. Бесага утверждает, что потенциальным источником пополнения просторечной лексики являются арготизмы и жаргонизмы, значения которых становятся общеизвестными, большинство из них также фиксируется в СУМе [1, 166]. Исследовательница отдельно рассматривает акцентные просторечие (влияние польского и русского языков),обращает внимание на специфику склонения просторечных слов (сажей, учительом) и на нормативность / ненормативность (печь-печи, сечь — секи, воде, носе, ходе, пишим и др.). [1, 167-168]. При квалификации того или иного языкового явления как просторечного она принимает во внимание следующие критерии: территориальный, распространенности, эстетичный, структурный. Р. Бесага отмечает,что "просторечная лексика представляет собой отдельную систему, которая сложилась исторически и имеет определенные особенности функционирования преимущественно в живом (бытовому) вещании. Учитывая это и определяются те тематические группы, которые представляют исследуемую лексику, поскольку на уровне разговорно-бытовой речи реализуются преимущественно интересы человека, связанные с использованиемобщеупотребительных слов «[1, 165]. Исследовательница выделяет следующие тематические группы просторечной лексики: слова, характеризующие человека, существо по ее визуальными и другими признаками; арготизмы и жаргонизмы; акцентные просторечие; слова, образовавшиеся по аналогии с тем или иным словоформ; слова с отличием в наборе флексий в отношении литературного языка[1, 165-168].

«Сочетание книжных и разговорных элементов в художественном произведении, — как утверждает В. Русановский, — одно из свидетельств мастерства писателя — наиболее заметное в языковых партиях персонажей». Заметим, что этот тезис касается и роману Уласа Самчука «Волынь», где просторечная лексика играет роль средства языковой типизации и индивидуализациив диалогической и монологической речи персонажей.

В языке автора эта лингвистическая категория употребляется редко, преимущественно тогда, когда это несобственно прямая речь. Чаще всего он пользуется просторечными словами с резко сниженным экспрессивной окраской, характеризующие людей: похирляты — болеть, погибель — болезнь, слоняться-ходить, псячиты- Говорить то плохое, ревнуты — спеть очень громко и плохо, тичба — толпа и др.. Например, жена Матвея: "Пошла назяблася на окопах, достала какую погибель, покашляла две недели, похирляла и отошла. Имела восемнадцать лет "[13, I, 362]. Приведем еще примеры: «Говорят, немец множество шпионов заранее выслал и они бродят повсюду, то нищими,то монахинями, то крестьянами «[13, I, 276];» Солдаты сбились тичбою, вытащили шеи «[13, I, 356];» Где-то в том Сибирь всевозможных очень странных мыслей набрался и все на богатых псячив «[13, I, 220]; «Роман и Линкерт взревели» Ще не вмерла «, но Володько и Олег покинули их» [14, II, 26] и др..

Случаются в языке автора и выражения искажены, неправильныес точки зрения существующей литературной нормы. Напр: «выкарабкается на него пять мужа и прет» [13, I, 48]; «Возвращаясь ночью, идут здебильша Ляшовим займище» [13, I, 39]; «Володька вичувае, что ноги его в коленях немеют» [13, I, 10]; «Его босые, избитые, исколотые и попухли ноги немеют и штикильгають» [13, I, 210]; "Этой осенью по деревне идет слух:будут театры "[14, II, 30] и др..

Пользуется автор и оценочной лексикой, преимущественно словами с суффиксами згрубилости-иськ-,-ищ-. Интересен эпизод, когда на Володька ждала кара за то, что коровы съели всю капусту «Он уже видит здоровенную отцовскую ручищи, что зажала его крошечное ручку, твердое, избито ремни отцовская рука уже танцуетна его сзади «[13, I, 60].

Парень спрятался в подполий и вот каким ему, малому, испуганному, казался грозный, высокий отец:» Он сделал два шага в направлении печи, розкарачив ножиська перед самим выходом из Володьков цитадели ... сапожищами отца перед пидпиччю неуклюже затопали ... Вот протянулась его пальката ручища. Еще минута, еще менти без проблем Володькова ручка в тесном пожатии отцовой ладони «[13, I, 61-62]. Красноречивым здесь есть противопоставление ручища, ручищи (у Матфея) — ручка, ручку (в Володька), что ярче воспроизводит аффективное состояние мальчика. Эти же суффиксы для образования слов с другим окрасом: «Неделя Конисский на ноги не вставали» [13, I, 424] — слабые,плохие, некормлени; «Кто только из того мужичиська НЕ ??наглумиться» [13, I, 87] — бедный, бесправный; «Вот хотя бы те» ручищи «и» ножиська «[13, I, 8] — грязные и др.. < br>
Изредка использует автор и росиянизми, которые были характерны для бытовой речи волынян: «В субботу в доме Трофима Крысы возле церкви» рощот «за целый месяц» [13, I, 364],"Дает ему много денег, покупает новые брюки, фуражки с околушкамы" [13, I, 17], «Перед Честным Крестом» новый набор «. От Василия, Здорового зятя, нет никакого «звестия» [13, I, 277] и др.. Итак, как свидетельствуют примеры, просторечная лексика в языке автора проникает только если он использует несобственно прямую речь, что позволяет ему сочетать свой языкс языком персонажей произведения, высказываться свободно и непосредственно.

Значительно богаче просторечная лексика в речи персонажей. Зависимости от обстоятельств в разных жизненных ситуациях одни и те же люди пользуются разной лексикой, часто просторечием, общим признаком которых является снижение, фамильярность, грубоватость языка, бытует преимущественно в устной речи.[6, 93].

К просторечия, как мы уже отмечали, относятся, в частности слова, что в своей звуковой строении не соотносятся с литературной нормой, то есть общеупотребительные слова, соотносимые лишь фонетикой [7; 51]. Люди, услышав слово, часто иноязычное, произносили его так, как поняли, или по аналогии с какого уже известного понятия. В романемы наталкиваемся на такие примеры: «Этот в бога не верил. Каманист же «[13, I, 479];» Вам кажется, что москаль ваш брат, а он ваш «експлоетатор» [13, I, 455], «А он гапонець все же смотри ... — Гапонець. Где гапонець. К нему как доберешься? «[13, I, 242],» Может, будешь редахтором которым «[13, I, 559] и др.. Как известно, в собственно украинских словах не употребляетсяначальный гласный е, согласный ф, не бывает совпадения двух гласных. Поэтому персонажи «Волыни» произносят их по-своему — ошалон, акзамин, ароплян, охвицер, французов и др.. (Вместо литературных эшелон, экзамен, аэроплан, офицер, француз), «Говорят, в Кременце целый» ошалон пленних привезли «[13, I, 276],» А здесь нечистая сила аропляна принесла "[13, И, 373] ,"Говорят, на корабле срубить хотят ... Кись французов или мараканци ..." [13, I, 204], «Поставили его там на акзамин» [13, I, 412] и др..

В речи персонажей стоит выделить формы, неправильные с точки зрения существующей морфологической нормы. Сюда относятся слова, употребляемые в неправильном роде: «В этом году на Спаса своя» хруптом «будет» [13, I, 302], «И куда тот мальчишкас тем Салли поперся «[13, I, 565], а также отличные по строению от литературных:» А тутка вот нежданно и негаданно «[13, I, 15],» Тепирка не то. Тепирка не переждешь ... Тепирка кто кровь прольет, того земля «[13, I, 490] и др..

Надо заметить, что» стилистическая амплитуда просторечной лексики достаточно широка. Она колеблется от иронично-шутливойокраски к созданию социально-негативной характеристики персонажа произведения [6, 86]. По мнению А. П. Коваль, «выразительной признаком, по которому слова относятся к просторечия, является их экспрессия, прежде зниженисть этой экспрессии» [7, 99]

В определенных ситуациях персонажи «Волыни», общаясь между собой , пользуются лексикой, традиционно соотноситсяс действиями животных. Это преимущественно сниженная лексика: «Чово так розкудахтався» [13, I, 352] — в значении кричать: «Пусть обо мне друг друга живьем сожрет» [13, И, 473] съест; «Теперь бы навертив лаптей, и брыкается , ребята «[13, I, 52] — бегайте, играйте,» Не скулит, давай мигом воды, чистых кусок «[13, I, 67] — не плач и др..

Отметим, что Улас Самчук ,подбирая синонимы, особенно к глаголам, пользуется часто и просторечной лексикой. Например, синонимический ряд ходить составляют (кроме литературных) и такие слова-совгаты, сунуть, валить, учухраты, тьомбаты, лазить, слоняться: «Теперь возле дома совгае, сее тее шкорпае на дворе» [13, I, 424], «На станциях без перерыва идут. Из Сибири, из Германии ... Тудаи обратно. Валит народ «[13, I, 458],» А я думал, какая обалдел по вечерам шляется ... просто с Тилявка пятьдесят, глядишь, верст учухрав «[13, I, 410],» полезут вон вон туда в Соснин ... Так вот подвинутся, как сказано, в то их лес ... Так к реке и дотьомбалы "[13, I] и др..

Резко пониженного окраску приобретают в романе и некоторые существительные. «В специальноорганизованном контексте такие слова теряют свою нейтральность и приобретают новых лексических значений с згрубилим стилистической окраской [6, 100]. Например, пренебрежительное отношение к людям передается через употребление в тексте таких существительных как грязь; грязь; сплювок, гнилье и др..: «У нас солдат — грязь, грязь, сплювок» [13, I, 370]; «Как умер мойгнилье Нестор, то оставил меня две грядки поля «[13, I, 80],»-Кондрат! Закрой сплювачку, — прорычал Антон "[14, II, 249] и др..

Лексико-семантическое поле лица (лицо) включает в себя и такие просторечные лексемы со сниженной экспрессией как морда, рыло, сплювачка, шайки, халява, рожа, употребляемые преимущественно в речи персонажей: «Дрянь ты! Мордатвоя ослиная «[13, I, 353],» Лучше вон закрой свое рыло и молчи «[13, I, 353],» Вот как ЗаЕдУ в твою шайку «[13, I, 353],» Пики солдат торчали как омамлени «[13, I, 355],» Какого черта халяву свою с жидкими усами дереш "[13, I, 352].

Многие общеупотребительных слов, которые своим значением связаны с животным миром, при переносном употреблении приобретаютрезко осуждающего окраску и служат общепринятым средством негативной характеристики. Например, когда Настя сердится на Матвея, то называет его медведем, слоном (поскольку он высокий могучий человек): "Ты, медведю! Слон ты! Хочешь нас позабиваты! «[13, I, 63]. Пренебрежительное отношение одних персонажей к другим передается такими просторечными выражениями,которые часто выступают в роли характерезуючои приложения — щенки, луплений осел, гусиный пут, свиное ухо, кобылий хвост и проч.: «Эй, щенки! Не Арита! [13, I, 369], „Завтра с тебя, лупленого осла, одни копыта останутся“ [13, I, 370] — так солдаты обращаются друг к другу; „Молчи ты, гусиный пуп“ [13, I, 502] — солдаты в Володька. По мнению В. Чабаненко,такая лексика употребляется в основном тогда, когда эмоциональная информация оказывается важнее [15, 12].

Интересной составной частью просторечной лексики в романе Уласа Самчука „Волынь“ является обращение родителей к детям и называние их в различных жизненных ситуациях. Следует заметить, что Адресатно средства, переданные выражениями с грубо эмоциональной окраской, частонесут позитивную оценку. Зачастую, как это ни странно, с помощью таких слов родители выражают свою любовь к детям, нежность, сочувствие. Настя, обращаясь к больному Володька, пользуется такими словами как потицюху, чудовищу, Замороко »: ... но в этих словах ее столько понимания, что Володька становится легче. — Ах, ты, потицюху! Ах, ты, чудовище!Ах, ты, Замороко! Горе ты мое тяжелое! «[13, I, 123]. Или еще такие примеры: «Поди-ка, шалей чумазая, обедать!» [13, I, 17], «Те смаркачи, — сказала она, обоих перехристившы, и теплой» дрантиною «прикрыла их черные, потрескавшиеся из порозчепиренимы пальченятамы» ножиська «[13, I, 14-15],» И чего он ревет, то балбес "[13, I, 133]. Уместно напомнить, что украинскоесвойственна нежность, любовь к детям, богатство эмоциональной лексики. Но за тяжелой работой, жизненными неурядицами родители потеряли нежные слова, которые в их души все же остались, а выразить их как-то неудобно. Как-то вечером неразговорчивый Матвей много интересного рассказал малому Володька и, заканчивая разговор, сказал: "Ну, но достаточно, сынок? От этого приятно,тепло Володько. Он просто счастлив. Редко когда разговаривает с ним так отец, а до того еще и — сынок ... Они все такие добрые, те папа. Папы спина и руки болят, поэтому они сердиты "[13, I, 50].

Так же и Настя. Ее любимец Володько, вернувшись домой, "нежно ее обнимает. Тон и ласка сына тронули ее, но она того не зраджуе.-Уходи! Иди! Иди!Прочь от меня! А то как возьму палку ... Других слов она не нашла в своем словаре, но глаза ее смотрят на сына так, как только умеют это делать глаза матери "[14, II, 6].

Использует автор и такую ??группу просторечной лексики, как росиянизми. Эта лексика абсолютно не мотивирована в языке народа, но, к сожалению, она была, потому что Волынь находилась всоставе Российской империи. Эту группу можно разделить на лексику россиян и на лексику, которая употребляется в речи украинского. Заметим, что, передавая на письме русские слова, писатель прибегает к упрощенному транскрибирования украинскими буквами естественной русской речи.

Речь россиян в произведении не является литературным. Она преимущественно засорена словами сопониженным эмоциональным окрасом, грязным ругательством, а также пересыпана словами иноязычного происхождения. Особенно выделяются высказывания русских солдат, которые некоторое время проживали в доме Матвея: "Своя язык исчез. ЕЕ залила чужая акая, горловая «[13, I, 369]. Они Хохландию последними словами здоблять, Матвею хатчину «в щепки розпльовують» и все"Угли радния вспоминают" [13, И, 352]; «Вестима, — замыкает Саратовец. — Куда там в вайна. Кой черт у вайна работ занятся хатит ... А нам-и вот плажиться некуда ... Вот етава никак Не ждали, чтоб нам и картишки розлажить негде била ... „[13, I, 351],“ Да не галдите все, как лешие! Па парядку! Митька! Падай имею сумку. Вот та, каторая с пятно ... Да не брасай наГолава! Вот, сукин сын, мать твая ведьма, никак руский чалье не держит парядка „[13, И, 352] и многие другие.

Русская лексика в языке украинских — это слова, проникающие в язык простонародья и не всегда осознаются как заимствование. Именно они являются способом самовыражения малообразованных людей, не владеющих русским языком, а на слух ловят новоеслово и употребляют его в собственной интерпретации: „Нет настоящий сознания! — Вероятно добавляет какой-нибудь Семен “,“ Большой руский поэт „,“ Кажется, тот самый край, пятьдесят, а какая разница „,“ А все-таки, как вы думаете насчет этого? „,“ На все нужны средства „,“ Шкоды те слякоти „дивствитильно“ наделали »" О! О! Сумасшедшего «,» А скажите, пожалства «идр..

Среди просторечной лексики персонажей „Волыни“ нужно выделить просторечные-бранную лексику — проклятия. Обычно они имеют негативную окраску и использовались в определенных аффективных ситуациях: „Чтоб его колики искололи“ (некий крестьянин, когда ему надоело ждать известия о продаже земли); „Для тебя с такой правдой и черти в адупоздравили “,» А куда ты бежишь, чтобы тебе повылазило? А сдохла бы ты! «(Володько к корове),» А руки бы тебе отняло! Заципнув бы ты! ... Дубище западенний, чтобы тебя бедствие воздух забрало «(Настя к Матвею, когда он бил Володька),» Ну, чтобы ему правый глаз, пакостной, вылезло! .. "(Володько о сверчка) и другие.

Итак, просторечная лексика в языке романа УласаСамчука используется как в языке автора, так и в речи персонажей. В этом произведении мы выделили следующие типы просторечия: формы, неправильные с точки зрения существующей литературной нормы; лексика с пониженным экспрессивной окраской; выражения, которыми родители обращаются к детям; слова с суффиксами згрубилости; росиянизми; просторечные-бранная лексика.

Литература

БесачаР. Просторечие как нестандартизированные элементы в украинском литературном языке / / Украинский язык и литература: история, современное состояние, перспективы развития. — М.: Збруч, 1999. — С. 164-169.

Ганич Д.И. Олейник И.С. Словарь лингвистических терминов. — К.: Наук., 1985. — 360с.

Гладина Г. Основы анализа ненормативных лексем (на материаленовелл Григория Косынки) / / Рус. язык и лит. — 1999. — Ч. 41 (153). — С.11.

Ефимов А.И. Стилистика русского языка. — М.: Просвещение, 1969. — 261с.

Страница: [1] [2] [3]

версия для печати