На сайте 100500 рефератов в 150 категориях	Искать реферат
Рефераты на 5 с плюсом С нашим сайтом написать реферат проще простого

Образы и символы смерти

Категория: Философия

версия для печати

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

Поскольку смерть — вовсе не конец любимого существа, то и боль живых, каким бы трудным он ни был, все же не страшен. Он прекрасен и сам умерший хороший. Находится у постели умершего значит XIX в. больше чем просто принимать участие в ритуальной социальной церемонии. Это значит присутствовать при зрелище обнадеживающим. Посещение дома умершегов то напоминает посещение музея: какой он красивый! В самых банальных интерьерах западных буржуазных домов смерть в конце концов начинает совпадать с красотой: последний этап долгой эволюции, которая берет начало от прекрасных лежачих надгробных статуй Ренессанса и продолжается в эстетизме смерти эпохи барокко. Однако, эта прекрасная смерть XIX в. -уже не смерть, а иллюзия искусства. Смерть начинает скрываться, несмотря на видимую публичность, которой он окружен: похороны, траур, посещение кладбища. Смерть скрывается за красотой.

С XVII в., Но особенно с начала XIX в. кладбище возвращается в топографию европейского города. Пролетая над современными городами и даже селами, видимобширные земные пятна — кладбища. Средневековый пейзаж был организован вокруг колоколен. Более урбанизированный пейзаж XIX — начале XX в. пытается придать ту роль, которую играли колокольни, кладбищами с их импозантными надгробными памятниками.

С тех пор как хоронить стали в церкви или около нее, с тех пор как тело началипомещать в деревянный гроб или заворачивать в саван, отказавшись от каменных саркофагов, погребальный обряд уже не менялся. В церквях, под неровной, плохо уложенной полом, и на кладбищах происходило постоянное перекладывание трупов из одного места в другое. Современный человек сразу представляет себе, какой запах, какие испарения, которую заразу распространялиместа погребинь в результате всех этих манипуляций. Но это современный человек. А человек того времени прекрасно к этому приспособилась.

Культ могил и кладбищ — это литургическое обнаружения новой чувственности, в которой начиная с конца XVIII в. смерть «другого» становится невыносимой. Эта новая коллективная чувственность до сих пор хранится в народной среде вФранции, в Италии. Культ мертвых, горячая привязанность к телу умершего перешли от старого Европейского Запада в другие современные культуры.

§ 5. В XX в. развивается страх перед смертью и самими ее напоминаниями. «Смерть перевернутая» — так обозначил Арьес пятую стадию развития восприятия и переживания смерти европейцами и североамериканцами.

Ещев начале XX в., скажем, до первой мировой войны, на всем Западе смерть одного человека приводила в движение целую социальную группу или даже все общество — например, в пределах села. В комнате умершего закрывали ставни, зажигали свечи, приносили святую воду. Дом наполнялся соседями, родственниками, друзьями, все шептались с видом серьезным иторжественным. На входной двери прикрепляли траурную весть, которая заменила собой древний обычай выставлять в дверях тело мертвеца или его гроб. Богослужения в церкви собирало много людей, которые становились в очередь, чтобы выразить свои соболезнования семье покойного. После чего траурная процессия сопровождала гроб на кладбище. Но и на этом дело не заканчивались.Период траура был заполнен визитами и семья умершего ходила на кладбище, родственники и друзья посещали семью. Лишь постепенно жизнь входила в привычное русло, так что оставались только посещение кладбища близкими умершего. Смерть индивида волновала целую социальную группу, и она реагировала коллективно, начиная с ближней семьи и к более широкому кругузнакомых. Не только каждый умирал публично, но и смерть каждого становилась общественным делом.

Все изменения в отношении к смерти в течение тысячелетия не нарушили этой фундаментальной картины. Связь между смертью отдельного человека и общества оставался незыблемым. Смерть всегда была фактом социальным. Она и сегодня продолжает быть таким во многихслучаях, и нет уверенности, что эта традиционная модель исчезнет. Но абсолютно всеобщей эта модель уже не является. В течение прошлого века сложился новый тип смерти, особенно в наиболее индустриально и технически развитых и урбанизированных регионах западного мира. и конечно, мы наблюдаем сегодня только первый этап в становлении новой модели.

Двеее черты бросаются в глаза каждому. Первая уязвимо новая и противоположное всему, что мы видели в прошлые века; общество избегает смерти, если только речь не идет о выдающихся деятелях государства. Ничто не оповещает в городе прохожих о том, что-то произошло. Старый черный с серебром катафалк превратился в самый обычный лимузин, незаметный в потоке уличного движения.Смерть более не вносит в ритм жизни общества паузу. Человек исчезает мгновенно. В городах все кажется, будто никто не умирает.

Вторая черта нового отношения к смерти не менее уязвима. Конечно, и раньше в течение долгих веков, образ смерти и восприятие ее менялись, но как медленно! Маленькие изменения происходили так долго, растягивались нацелые поколения, современники их просто не замечали. В наше время полный переворот в нравах возник на протяжении жизни одного поколения. "В дни моей молодости женщин, которые носили траур, было не видно из-под черных вуалей и шелков. В буржуазных семьях дети, потерявшие бабушку, ходили в фиолетовом. Моя мать после 1945г. последние двадцать лет своей жизни носилатраур по сыну, погибшему на войне. А сегодня ... «(1; 455)

Так, Арьес прав, раньше было совсем не так как сегодня. Быстрота и резкость изменений сделали их незаметными. Их знают, обсуждают, о них ведут свои опыты социологи, готовят телевизионные передачи. Изгнана обществом через дверь, смерть опять входит в окно, поворачивается так быстро,как и исчезла.

Несколько существенно изменилось к концу XIX в. в отношениях между умирающим и его окружением. Конечно, во все века человек чувствовал себя плохо, когда узнавали, что конец ее близок. Но люди прошлого умели это чувство победить. Это была часть привычного ритуала смерти: товар, врач или священник предупреждают человека о приближении конца.Но с середины прошлого века эта обязанность стал казаться близким больного обременительным.

Попытки скрыть приближение смерти ведет к попытке отложить на самую последнюю минуту все, что может внушить умирающему мысль о скором конце, и особенно подготовку того публичного акта , которым когда-то была смерть. Даже в самых религиозных и набожныхсемьях входит в начале XX в. в обычай звать священника, только если его появление уже не может служить роковым знаком: например когда больной уже без сознания или в агонии.

Смерть уже не только внушает сырах, но и тревожит душу, как всякое отталкивающее зрелище. Она становится неприличной, как некоторые физиологические отправления человека. делать смертьпублично теперь не нужно. Больше невозможно, чтобы кто-нибудь входил в комнату умирающего, где пахнет мочой, потом, грязными простынями. входить туда разрешается только самым близким, способным преодолеть сразу и тем, чьи услуги для больного необходимы. Формируется новый образ смерти: смерть ужасна и скрытая. Ее хоронят именно потому, что она грязнаяи ужасная.

Комната умирающего переместилась из дома в больницу. Больницы отныне единственное место, где смерть может избежать публичности или того, что от нее осталось, поскольку публичность, умирание на глазах у многих людей воспринимается теперь как нечто несовместимое, неподобаюче. Больница поэтому становится местом одинокой смерти.

Итак, с начала XX в.общество психологически готово к тому, чтобы отдалить от себя смерть, лишить ее характера публичной церемонии, сделать ее чисто частным актом, в котором принимают участие только самые близкие, а в дальнейшем от него отстраняется и семья, когда общепринятой становится госпитализация смертельного больного. Коммуникация между умирающим или уже мертвым иживыми исчезает после того, как исчезает обычай последних прощаний и наставлений. Но финальным шагом был отказ от траура.

К середине XX в. в наиболее обуржуазившихся и проникнутых индивидуализмом частях Запада складывается новая ситуация. Возникает уверенность, что публичный проявление скорби, а также длинное выражение горя потери в личной сфере есть несколькоболезненное. приступ слез считается нервным припадком. Скорбь — это болезнь. Проявления ее — значит проявлять слабохарактерность. Период траура — это больше не время молчания человека. Нет, это период молчания самого окружения: в доме, где недавно кто-то умер, не звонит телефон, люди их избегают. Человек в трауре изолирована, она словно бы в карантине,как заразный больной.

Итак, подобно тому как несколько поколений тому назад в обществе считалось неприличным говорить о сексе, так после снятия с половой сферы всех табу эти запреты и заговор молчания перенесены на смерть. Тенденция к вытеснению ее с коллективного познания, постоянно нарастая, достигает апогея в наше время, когда, по утверждениюАрьеса и где-либо социологов, общество ведет себя так, будто вообще никто не умирает и смерть индивида не пробивает никакой лжи в структуре общества. В наиболее индустриализованных странах Запада кончина человека обставлена ??так, что она становится делом одних только врачей. Похороны проходят проще и короче, кремация стала нормой, а траур и оплакиваниепокойника воспринимаются как своего рода душевное заболевание. Покойника бальзамируют, наряжают и румяный, с тем чтобы он выглядел более юным, красивым и счастливым, чем был при жизни.

Итак, исследуя исследуя книгу Арьеса «Человек перед лицом смерти» можно понять, что путь, пройденный Западом от архаической «прирученной» смерти, около знакомойчеловека, к «медикализованои», «прирученной» смерти, смерть наших дней, «смерти запретной» и окруженной молчанием или ложью воспроизводит корни сдвига в стратегии общества. В этом процессе общество берет на вооружение и актуализирует те идеи, которые соответствуют его бессознательным потребностям.

Арьес не мог не задаться вопросом, почему менялось отношениек смерти? Как он объясняет переходы от одной стадии к другой? Здесь нет ясности. Он ссылается на четыре «параметра», которые выясняли, по его мнению, отношение к смерти. Это:

Индивидуальное самопознание (какое значение придается индивиду и группе?);

Защитные механизмы против неконтролируемых сил природы, постоянно угрожая социальномупорядка (наиболее опасные силы — секс и смерть);

Вера в загробное существование;

Вера в тесную связь между злом и грехом, страданиями и смертью, который является базисом мифа о «падении «человека;

» Эти «параметра» вступают между собой в различные связи. Но их постоянная «игра», которая разворачивается в темноте коллективного бессознательного, ничем необусловлена. «(1; 17).

Раздел III.

Страшные трагические картины XX в., связанные с двумя мировыми войнами и

многочисленными локальными конфликтами, заставили обратиться к проблеме смерти многих современных исследователей. Как удалось человечеству, что достигло высот в развитии рациональной науки и технических средств, позволить смерти захватить себяв ее костлявый кулак? Как могли позволить люди стать марионетками в театре войн, где главным кукольником выступает смерть? Одним из тех, кто попытался ответить на эти вопросы, разобравшись в тайнах психической жизни человека, был Эрих Фромм.

Он рассматривал тенденции, направленные против жизни и. которые достаточно развиты в современной культуре. Как пишетФромм: «Они составляют ядро ??тяжелых психических заболеваний и создают сущность зла» (24; 30). А именно, речь будет идти о некрофилию. Но некрофилия не как сексуальное сексуальное овладение телом, а как ненависть к жизни и любовь к мертвому.

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

версия для печати