На сайте 100500 рефератов в 150 категориях	Искать реферат
Рефераты на 5 с плюсом С нашим сайтом написать реферат проще простого

Образы и символы смерти

Категория: Философия

версия для печати

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

Еще в большей мере была позорно смерть осужденных. К XIV в., Им отказывали даже в возможности спать свою душу перед казнью: в остальном мире их должно ожидать то же проклятие, и в этом.

Расстояние между жизнью и смертью не воспринималась как «радикальная метабола» . Не было веры в простое продолжение жизни по ту сторону земной кончины. Последнеепрощание Роланда и Оливье не содержит ни какого намека на возможность снова встретиться на небесах. Тогда считали, что мертвые спят.

Образ смерти как сна пережил века: мы находим его в литургии, в надгробной скульптуре, в завещаниях. Даже сегодня после чьей-нибудь смерти люди молятся «за упокой его души». Мертвые спали в цветущем саду.

Тысячи лет береглося неизменное отношение к смерти. Этом отношении смерти соответствовало отношение к мертвым, которое выражало чувство равнодушной близости. Эта позиция характерна для определенного исторического периода: она появляется в V веке н.э. и исчезает в конце XVIII в., не оставив и следа на наших современных традициях. Этот период начинаетсяиз сближение живых и мертвых, и проникновение кладбищ в городах и селах, в центр поселения людей. Завершается он тогда, когда смешение живых и мертвых стало не приемлемыми.

Чувствуя свою близость со смертью, древние боялись соседства с по смерти и держали их в стороне от себя. Захоронены в земле или сожжены на костре покойники считались нечистыми, и их близость могла осквернить живых. Местонахождение одних должно было быть отделено от мира других, чтобы избежать всякого контакта между ними, за исключением специальных дней, когда приносили жертвы.

Но такая нетерпимость к соседству с умершими ослабла у ранних христиан, первоначально в римской Африке, а впоследствии в самом Риме. Этаизменение очень показательна: за ней стала все ярче обнаружена разница между отношением язычников к мертвым и новым отношением христиан. Это произошло после веры в воскресение плоти, которая объединилась с культом древних мучеников и их гробниц.

Вся ситуация, таким образом, перевернута по сравнению с античностью. Именно одинокое захоронение, в стороне от других,которое, как считали средневековые люди, считалось в древности нормой, теперь было ужасным.

Церковь должна была предшествовать кладбищу. Превращение кладбища в церковь не разрешалось. Кладбище начиналось внутри церкви и продолжалось за ее стенами, в окружающем его пространстве, которое также входило в понятие церкви.

Самой поразительной особенностьюбыло выставление костей умерших на показ. Во времена Рабле черепа и кости валялись повсюду служили бродягам в окрестностях церкви невинно убиенных младенцев, «чтобы отогреть зад».

Средневековое кладбище было не только местом, где похоронили. Как подчеркивает Т. Ле Бра, словом кладбище называли также место, где давно уже не выполняли погребинь или дажесовсем никогда не хоронили, но это место выполняло функцию, общую для всех кладбищ: вместе с церковью они были сердцевиной социальной жизни, заменяя собой римский форум. В течение всего Средневековья и до конца XVII в. кладбище соответствовало как идеи общественного места, так и другой, сегодня единственной, идеи некрополя.

Эта двоякая функция находитсвое объяснение в том, что кладбища наделялись правом убежища. Функция хранилища превращала кладбища иногда в месте нахождения живых, но всегда в общественном месте, где люди могли встречаться, независимо от того, продолжали там хоронить умерших или нет. Люди, которые попросили убежища на кладбище, поселялись там и отказывались оттуда уходить.

Правохранилища сделало кладбище не только местом собраний и прогулок, аллей рынки, ярмарки.

Но собрание XV в. постановили запретить на кладбищах всякую мирскую деятельность, включая проведение заседаний судов и вынесения приговоров.

Делая выводы, можно сказать, что люди в те времена не воспринимали смерть как личную драму и совсем не воспринималикак индивидуальный акт — в ритуалах, которые сопровождали кончину индивида, выражалась солидарность с семьей и обществом. Эти ритуалы были содержательной частью стратегии человека в отношении к природе. Умирающий — главное лицо в церемониале, которой сопровождал и оформлял его уход из мира живых.

Но и сам этот уход не воспринимался как полныйи безвозвратной разрыв, поскольку между миром живых и миром мертвых не ощущалось непроходимой пропасти. Внешним выражением этой ситуации может служить, по мнению Арьеса, то, что в противоположность погребения античности, которые происходили за пределами городской стены, на протяжении всего Средневековья захоронения происходило на территории городов и сел: с точки зрениялюдей той эпохи, было важно поместить покойника поближе к храму Божьему.

Отсутствие страха перед смертью у людей Раннего Средневековья Арьес объясняет тем, что, по их представлениям, умерших не чикав суд и расплата за прожитую жизнь. Важно подчеркнуть, что проблемы эсхатологии Арьес переводит по богословскому плана в план ментальностей. В центреего внимания — не догма, а «разлиты» в общественном сознании образы смерти, посмертного суда. По этим «последним вещами» таятся человеческие эмоции, коллективные представления и патентные системы ценностей.

§ 2. Идея Страшного Суда, которая произведена, как пишет Арьес, интеллектуальной элитой и утверждена в период между XI i XIII веками, знаменовал второй этапэволюции отношения к смерти, который Арьес назвал «Смерть своя». Начиная с XII в. сцены загробного суда изображаются на западных порталах соборов, а впоследствии, примерно с XV в., представление о суде над родом человеческим заменяется новым представлением — о суде индивидуальный, который происходит в момент кончины человека. Более важное значение придается погребальнымобрядам.

Почти до возраста научного прогресса люди считали, что жизнь продолжается и после смерти. Идеи продолжения простираются во времени от самых первых известных нам погребинь эпохи среднего палеолита с их инвентарем, который назначался для загробной жизни умершего, и до наших дней научного скептицизма.

Христианство воспринимало традиционныесуждения здравого смысла и стоической философии о рождении человека как начало его умирания. Рождение — первый шаг к смерти, говорили римские стоики. Христианство заимствовало также очень древнюю идею о продолжении существования человека в загробном мире, сером и печальном, и идею более позднюю, менее популярную и более строгую, о суде над живыми и мертвыми.Наконец, оно вернуло верующим все надежды религий спасения, связывая спасения души человека с воплощением и посмертным воскрешением Иисуса Христа. В наставлениях апостола Павла жизнь в грехе есть смерть, а физическая смерть является вступление в вечной жизни.

Мы представляем себе средневековое общество, где доминирует церковь и где реакция на ее тотальное господство принимаетформу ересей и примитивного натурализма. Это правда, что мир жил тогда в тени церкви, но это не означает полного принятия всеми христианских догм. Это означало скорее определение общего языка, одной системы коммуникации и понимания. Желания, которые выходят из глубины сущности человека, выражались в определенной системе знаков, а эти знаки приобретали слов христианскойлексики. Но — это очень для нас важно — каждая эпоха спонтанно отбирала некоторые знаки, предпочитая другим, которые оставались в запасе, на будущее, поскольку те или иные знаки лучше выражали глубинные тенденции коллективного поведения.

Поражает, что в литературе акцентируется расстройство тела еще при жизни. Возникает ощущение, что в медленную эволюцию традиционноймодели смерти вливается то грубое.

Первая мысль — напоминание о ужас разложения было для бедных монахов способом взволновать и привлечь к глубокой веры массы мирян, особенно горожан.

Это был, как известно, время, когда церковь поставила цель завоевать души и тех людей, которые прежде были представлены язычески-христианском фольклора.Орудиями этого миссионерського завоевания были монахи, которые пытались поразить представления мирян сильными образами, в том числе образами смерти.

Лучше мы поймем, как люди относились к смерти в этот период на примере иконографии.

Надгробное искусство того периода обращалось к теме Суда, это судилище выглядело менее пугающим, чемпозже, и всегда описывалась только в перспективе пришествия Христа и пробуждение праведников.

Начиная с XII в. мы можем проследить, как в течение четырех веков иконография разворачивает на порталах церквей бесконечную ленту вариантов большой эсхатологической драмы.

Старая сцена — Христос во славе Своей, сидящий на небесном престоле.В излучаемого им света исчезает, завершается история этого мира и человека и побеждает вечное и трансцендентальное.

Таким образом, в XII в. утвердилась новая иконография, которая накладывала евангельскую концепцию Страшного Суда на апокалиптическую концепцию конца света, связывала одну с другой. В XIII в. идея Страшного Суда почти полностьювытеснила идею второго пришествия Христа. С этого времени перед нашими глазами разворачивается на камнях сцены судебного заседания: судья Христос на троне окруженный ангелами с знаменами в руках — символом судебной власти. Иногда рядом с Христом — суддно стоит его свита — двенадцать апостолов.

В XIV-XV вв., По представлениям современников, выполнением загробныхсчетов занимаются те, кому выгодно, если глупые дела человека преобладают, — силы ада, черти. Для благочестивых моралистов XVII-XVIII в., Была неприемлема мысль, будто только дьявол занимается выполнением счетов на Страшном суде.

Великая драма покинула просторы потустороннего мира. Она подошла, она разыгрывалась теперь в комнате самогоумершего. Поэтому на смену предыдущей иконографии Страшного суда пришла новая: гравюры на дереве, индивидуальные картинки, которые каждый мог иметь у себя в комнате. Эта иконография при всей своей новизне возвращает нас к архаической модели смерти. Кровать, символ любви и отдыха было и местом смерти. Умирал человек от болезни или своей естественной смертью, онавсегда умирал в постели. Внезапная смерть считалась исключительной и ужасной, ведь даже серьезные ранения или несчастных случаях оставляли время для ритуальной агонии в постели.

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

версия для печати