На сайте 100500 рефератов в 150 категориях	Искать реферат
Рефераты на 5 с плюсом С нашим сайтом написать реферат проще простого

Образы и символы смерти

Категория: Философия

версия для печати

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

Социальные условия заставляли уже не демонстрировать скорбь, а, напротив, проявлять сдержанность и сохранять контроль над собой. Вокруг умершего нет места для длинных и шумных оплакиваемый. Семья покойного, его друзья, не играют больше главной роли в этом действе. Главные роли отныне закреплены за священниками, но прежде всего за монахами. Другимисловами — за новыми специалистами по делам смерти.

Начиная с XIII в. торжественная траурная процессия стала символом смерти и похорон. Состав процессии и порядок следования регулировался не обычай и не волей церкви, а желанием самого умершего, зафиксированного в завещании.

Еще одно изменение. Мертвое тело отныне надолго быть сокрыто от глаз. Скрытностьсмерти означало в истории культуры переход к новому этапу.

Часть кладбища, его периферия, была как бы продолжением церкви, и надгробная скульптура была там много представлена. Низкие погребальные галереи были уже с XIV в. разделены на часовни, аналогичные боковым капелле церкви. Но и центральная часть кладбища, всегда перекопана могильщиком,постоянно меняла свой облик. Между больших братских могил для бедных, этих страшных ям, выделялись здесь и там несколько не многочисленных надгробных памятников.

Подытоживая, хочу сказать, что в своей смерти человек открывает личную ответственность. Характерная для Средневековья анонимность погребинь постоянно виживаеться, и снова, как и в античности,появляются эпитафии и надгробные изображения умерших. В XVII в. возникают новые кладбища, расположенные вне городской черты.

Хейзинга был склонен объяснять искусство macabre отчаянием, который овладел людьми после Черной смерти, — Арьес, вслед за Тененти, видит в демонстрации изображений скелетов и разлагающих трупов своего рода противовес той жаждесмерти и материальных богатств, которая находила выражение и в роли завещаний. Завещание, которое Арьес рассматривает как факт истории культуры, служил средством «колонизации» и освоения потустороннего мира, манипулирования им. Завещание дал человеку возможность обеспечить личное благополучие на том свете и примирить любовь к земным богатствам с желанием о спасениидуши. Не случайно именно во второй период Средневековья возникает представление о чистилище, которое занимает промежутки положение между адом и раем.

§ 3. Третий этап эволюции восприятия смерти по Арьесу, — «Смерть далекая и близкая» — характеризуется крахом механизмов защиты от природы.

Мы проследили на протяжении всего Средневековья, как утверждаласьновая чувственность, которая предоставляла реальной смерти человека все большее значение. На при конце Средневековья новая чувственность достигла той интенсивности, которую передают пугая образы искусства macabre. Эта эволюция привела к сконцентрированности мыслей и чувств на самом моменте физической смерти. Достигнув этой точки, развитие приостановилось.

Начинаетсяэтот отход примерно с Возрождением и продолжается до XVII в. Уловить этот процесс, опираясь на конкретные новые факты. трудно. Все оставалось так, как было в средневековом прошлом. Никаких изменений, которые бы бросались в глаза, так что нетрудно ошибиться и подумать, будто не нарушало многовековой стабильности. А между тем сквозь эту внешнюю неизменность просвечиваетсянечто новое отношение старых позиций до смерти.

Начиная с XVI в. сам момент смерти — в комнате, в постели — теряет свою относительную важность. Смерть становится чем метафизическим, которое выражается метафорой «различие души с телом», которое ощущается как прощание невесты, или же двух друзей, старых и близких. Мысль о смерти ассоциируется с идеейразрыва человеческого целого. Недаром эта эпоха «надгробия души», когда коллективная чувственность начинает проникать идеей дуализма души и тела. Не в сам момент смерти и не тогда, когда она уже близка, надо думать о ней. О ней надо думать всю жизнь.

Отношение «второго Средневековья» к миру было двойным. С одной стороны, никакая любовь, которую назвалиavaritia. С другой — конечный разрыв, тотальное отречение, раздача имущества беднякам и уход в монастырь. Единственный возможный компромисс между этими двумя позициями находился в системе гарантий для потустороннего мира, в которой материальные богатства гарантируются духовными богатствами.

Смерть замечательная и поучительная, конец жизни праведный и святой, напоминает ещетрадиционную прирученную смерть, которую принимают с покорностью. Но эта новая смерть не обделена театральностью, до конца XVIII в. еще здержаною, перерастет в большую риторику смерти, характерную для европейского романтизма.

В эпоху «второго Средневековья» духовные авторы ставят в центр своих наставлений сам момент смерти, потому что именно он вызвал сомненияи вызвал интерес у их современников. Но начиная с Возрождения они оставляют эту тему, так как сомнений и вопросов стало меньше. Так они выражают по-своему отход от средневекового чувство жизни и смерти.

Человек нового времени начинает чувствовать видстороннисть от момента физической смерти. Эта видстороннисть никогда не выражается в словах, вероятно,даже никогда ясно не осознается. Смерть была тогда заменена смертностью человека вообще: чувство смерти, когда сконцентрировано в исторической реальности смертного времени, было отныне разлитое по всей массе жизни, потерял таким образом свою интенсивность. Сама жизнь становится полным, протяжным и густым, без перерывов, тогда как смерть, которая присутствует в жизни, сохраняетсвое место лишь на ее дальнем конце, которая легко забывается, несмотря на весь реализм «Духовных упражнений». Это жизнь, от которой смерть удалена на расстояние, представляется нам менее любящим вещи и живые существа, чем то, где смерть была в самом центре.

Уход от смерти, которая все же оставалась близкой, проявляется с конца XVII века . в большом желаниипростоты во всем, что связано со смертью. В желании этом выражалось традиционная вера в слабость жизни бренности человеческого тела. Кроме того, в нем чувствовалось чувство небытия, которого надежда на загробное существование так и не смогла облегчить. В течение всего XVII и XVIII вв. общество летит по склону в пропасть небытия и в равнодушии к смерти и умерших.

Желаниепростоты подтверждается заветам. В конце XVII в. и особенно в XVIII в., завещатель все чаще отказывались делать последнее распоряжение о личных похороны, поручая это своему душенакажчику. Это доверие было двоякий смысл. Прежде всего — незаинтересованность: из контакта завещания ясно видно нежелание уделять большое внимание личным останкам.В конце XVIII в. и сама формула завещания будет выражаться уже не только желанием к аскетической простоты, но и любящая доверие к тем, кому предстояло выполнять последнюю волю завещателя.

Однако, самое уязвимое этой эпохи в области погребения — возвращение к кладбищу. Все большее число высокопоставленных лиц, в XVI-начале XVII в. желалиб похоронить их в церкви, при конце XVII и в начале следующего века выбирают для своего погребения кладбище под открытым небом.

В XVII-XVIII вв. в Англии и ее колониях в Новом Свете вокруг церкви сложился пространство, представлявший собой уже не очаг безымянных могил бедняков. Кладбище обставлено простыми, но часто многие прекраснымипамятниками, по которым нетрудно проследить влияние сменяющих друг друга направлений в искусстве, где за барокко приходит классицизм, который выражал стремление к аскетизму.

У христиан XVII — начале XVIII в., искушение небытием была очень сильной. Конечно, им удавалось ее сдерживать, но равновесие становилась слабой, когда область бессмертия и областьнесуществования очень отдалились друг от друга. Достаточно было ослабнуть вере (декристализация) или, скорее, ослабнуть эсхатологической озабоченности внутри веры, как равновесие между идеей блаженного бессмертия и идеей «ничто» нарушалось и небытие побеждало. Так открывались затворы шлюза, через которые могли теперь пройти через чары небытия, природы,материи.

Именно это и произошло в XVIII в. «Ничто» еще не было тогда увиденное в его абсолютной форме. «Ничто» смешивали с понятием природы, тем самым смягчая идею небытия.

Смерть и мертвое тело сами по себе составляют предмет научного исследования, независимо от причин смерти. Иными словами, мертвец изучалось не только для того, чтобы узнатьпричину смерти. Его осматривали, как позже будут осматривать больного в постели. Это может произойти странным современной медицине, для которой смерть неотделима от болезни и которая сегодня изучает болезнь, а не смерть, если только не принимать специальный и в наши дни скорее материальный случай судебной медицины.

Чувствительность трупа имела важные практические последствиядля повседневной жизни людей, а именно для всякой тогдашней фармакопеи. Трупы были средствами для изготовления очень действующих лекарств, которым вовсе не приписывалось никакого магического характера. Пот, выступавший на теле умершего, считался хорошим средством против геморроя и различных опухолей. Чтобы вылечить больного, достаточно иногда потереть больное место рукой мертвеца.

Костискелету считались средством профилактики. Хорошим делом было носить их на шее или зашивать в одежду — не как символическое напоминание о смерти, а как профилактическое амулет. Так, солдаты на войне носили на себе кости пальцев убитых.

Как мы уже увидели, что и в искусстве, и в литературе, и в медицине XVII-XVIII вв. царствовали неуверенность в отношениик жизни, смерти. Постоянно присутствующей стала тема живого трупа, мертвеца, который на самом деле жив.

Но только в первой половине XVIII в. этим вопросом занимались врачи, которые оповестили общество об одной серьезной опасности. Были собраны все старые данные о «чудесах мертвецов», о крики, которые доносились из могил, о трупах, которые ели свои же части тела. Все сразунашло объяснение в мире того. что было известно о мнимую смерть.

Интересно, что безумный страх рождается именно в эпоху, когда-то меняется в многовековой близости человека и смерти. Устанавливается связь между смертью и сексом, как раз поэтому она завораживает, овладевает человеком, как секс. Но эта фундаментальная тревога остается в более или менее запрещенноммире снов, фантастических видений. Когда страх смерти является, он остается сначала в том мире, где так долго находило себе спасение любви и только оттуда поэты и художники осмеливались ее выводить: в мире воображения.

§ 4. Четвертый этап многовековой эволюции в переживании смерти — «Смерть твоя». Комплекс трагических эмоций,вызываемые уходом из жизни каждого человека, жениха или невесты, ребенка, родителей, родственников, по мнению Арьеса, новое явление, связанное с укреплением эмоциональных связей в середине нукмарнои семьи. С ослаблением веры меняется отношение к смерти; ее ждут как момента воссоединения с любимым существом, ранее ушла из жизни. Кончина близкогочеловека представляется более тяжелой потерей, чем личная смерть. Романтизм превратил страх смерти в чувство прекрасного.

Чтобы смерть воспринималась как абсолютный разрыв, чтобы могла широко распространиться вера в стыковки душ, должны были измениться представления о природе и сущности человека. Потребовалось много времени, чтобы идея единства души и телапри жизни и после смерти отступили перед идеей отделения в смертный час души от тела, душа стала как главное и бессмертное начало человеческого существа. Распространение в XVII в. «Надгробий души» свидетельствует о постепенном триумф идеи души, отделенной от тела над идеей единства души и тела.

Эту эволюцию прервал в XVIII в. серьезный эпизод, связанныйс внезапной вниманием к телу. Тело, которое считают мертвым, но о котором неизвестно, действительно ли жизнь его полностью покинуло, стало тогда предметом серьезной обеспокоенности.

Вера в жизнь после смерти — в действительности реакция на невозможность принять смерть близкого существа, примириться с ней. Это один из многих знаков того большого современного феномена, которыймы называем революцией чувств. Чувства начинают управлять поведением. Это не значит, что человечество до XVIII в. не знало эффективных реакций. Но природа, интенсивность и объекты их в конце XIX в. другие, чем раньше. В наших старых традиционных обществах эффективная привязанность распространялась на большее количество людей и не ограничивалась кругом малойсемьи. Расходясь в шир это чувство теряло свою силу. Начиная с XVIII в., Эффективные реакции, напротив, сосредоточиваются на нескольких наиболее близких существах, которые становятся исключительными, незаменимыми. Когда их нет весь мир кажется пустым. В романтизме это «чувства другого» становится доминирующим. Сегодня историки литературы склонны рассматривать такой романтизмкак эстетическую моду, буржуазную, ограниченную. Но мы теперь знаем, что в романтизме нашел свое отражение важный реальный факт повседневной жизни, укоренившиеся изменения человека и общества.

Страница: [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9]

версия для печати